Я родилась в Сибири в самой обычной семье. Порно никогда не интересовалась, даже девственности лишилась позже многих своих подруг, в 19 лет.
В детстве мечтала стать шпионом. Мои родители развелись, когда я училась в школе, у обоих появились новые семьи, и все внимание уделялось им. Я переживала это очень тяжело. После школы я уехала в Питер, поступила там на экономический. И почти одновременно случился затяжной конфликт с обоими родителями. Мне нужна была их поддержка, но я ее не получала. Папа хотел, чтобы я осталась в родном городе и помогала ему с бизнесом. С мамой тоже поругалась — она хотела во всем меня контролировать, а мне нужна была самостоятельность. У меня начался кризис.
Это было очень трудное время. Я оказалась одна в чужом городе, без денег и опоры. Мне казалось, что раз я не нужна родителям, значит, не нужна вообще никому. Предсказуемо я скатилась в чудовищную депрессию и эскапизм. Но от реальности бежала не в техноклуб или бар, а в книги. Пыталась подработать официанткой, но получала всего 5000 в месяц. Денег остро не хватало, никаких навыков, которые я могла быстро конвертировать в деньги, у меня не было.
Я размышляла о двух возможных путях. Первый — простой: покончить с собой. Для меня, религиозного человека, это был плохой выход. Страдания самоубийц после смерти не заканчиваются, а я хотела их прекратить. Второй — сложный: прокачать и улучшить себя, заняться саморазвитием, стать новым самостоятельным человеком и почувствовать свою нужность.
Выйти из зоны комфорта
Я пошла в школу моделей: это был один первых из шагов на пути к «прокачке» — хотела побороть стеснительность и зажатость, которые сильно мешали жить.
Порноагент вышла на меня через знакомую модель. Рекрутеры часто ищут новые лица в модельных агентствах: там много девочек, которые жаждут внимания и признания. Агентом оказалась 24-летняя девушка, уже бывшая порноактриса. Мы встретились, она подробно все рассказала про расценки, задачи, страны, в которых проходят съемки. Спросила, готова ли я к публичности и справлюсь ли с практической частью работы. Я взяла две недели на размышление.
К тому моменту я не могла похвастаться богатой сексуальной жизнью. У меня было всего три партнера, и в общей сложности я занималась сексом раз шесть. Но мне казалось, что это тот самый шанс — возможность «перезаписать» себя, вылететь из зоны комфорта сразу в открытый космос. Ну, и еще я хотела внимания, нужности и денег хотя бы на базовое самообеспечение.
Я всегда обещала себе, что если разбогатею, то вложу всё в общественно полезное дело. И пока я раздумывала над предложением, продолжала убеждать себя, что все это пойдет на благо. Наверное, пыталась договориться со своей совестью. Но если честно, больших сомнений у меня не было. Мысль «что будет, если все узнают?» мучила меня, конечно, но недолго. Я решила: если сейчас у меня нет близких людей, которым я дорога и нужна, то терять мне нечего. Точнее, некого. И наоборот, публичность, деньги и возможность путешествовать подарят мне новое окружение, помогут избавиться от главных проблем — одиночества и депрессии.
Решение я принимала самостоятельно и ни с кем не советовалась — только с личным дневником. Друзья ничего не знали, но с несколькими девочками из модельной школы я поделилась. Никто меня не отговаривал. Я позвонила агенту и сказала «да».
Первые съемки
Мне сделали визу и отправили в Испанию. Даже портфолио не отсняли — сразу «в поле». Я летела без каких-то внятных ожиданий и старалась не представлять, как все это будет. Меня привезли на дико красивую виллу на южном побережье — до нас ее снимал Джонни Депп. Правда, он для отдыха, а мы для работы. Кроме меня там было человек двенадцать — актеры и съемочная группа, все русскоговорящие. Ребята оказались очень милыми, добрыми и открытыми. Я называю таких людей «наокситоциненными». Как я позже убедилась, индустрия в принципе предполагает приветливость, эмпатию и коммуникабельность. Потому что заняться сексом с человеком, к которому нет хотя бы минимальной симпатии, невозможно.
Перед первыми съемками я почти не нервничала. Меня предупредили, что это будет ЖМЖ — я должна была сниматься с мальчиком и девочкой, которые встречались в реальной жизни. Душ, эпиляция и мейк-ап — вся подготовка. Мне никто ничего не объяснял. Оператор, он же режиссер, иногда подсказывал, куда встать, как наклониться. Остальное — чистая импровизация. Съемки длились полтора часа. Раздеваться на удивление было не сложно. Но я вообще умею отключаться от происходящего и относиться к нему безоценочно. Так что дискомфорта не было. Разве что девушка актера ощутимо приревновала его ко мне — я чувствую такие штуки. Больше мы вместе не снимались.
После съемки я поняла, что не испытываю никаких негативных эмоций. Наоборот, любопытство. Было интересно, что будет дальше и как сложится моя жизнь. В Испании мы провели две недели, у нас был такой порн-кэмп — все снимались друг с другом много раз. Это оказалась не только работа, но и крышесносный отдых в невероятных локациях, которого со мной прежде никогда не случалось. За две недели я получила 3000 евро. Мне недоплатили, потому что я была новичком, но даже эта сумма решала тогда все мои финансовые проблемы.
Я вернулась в Питер. Первые деньги потратила на айфон, остальные просто хранила в кошельке, и мне было хорошо и спокойно. Я поняла, что нуждалась не столько в деньгах, сколько в ощущении безопасности, в возможности в любой момент уехать, куда хочу. Зарплату тратила очень рационально — на питание и жилье. Университет к тому моменту бросила: экономфак в моем вузе оказался слабым. Преподаватели слово в слово повторяли тексты из учебников. Зачем платить за цитирование того, что можешь прочитать сам? Я больше не ходила на пары, зато стала завсегдатаем библиотеки рядом с домом. Чуть позже заработанные в порно деньги я потратила на обучение более практичным специальностям: между съемками получила диплом кассира-операциониста, а потом заочно училась в другом вузе финансам и IT.
Пьер Вудман и шантаж
В год, когда я начала сниматься, в России запретили распространение порнографии, и адекватный продакшн ушел в Европу. Сама я в Питере не снималась, но слышала много негативных отзывов от других актрис. В России все грустно и в финансовом смысле, и в плане процесса — у нас тут большой спрос на извращения. В Европе по-другому, хотя, возможно, мне просто повезло. Я не сталкивалась с алчными и ушлыми людьми, еще меня очень опекала мой агент. Как бывшая порноактриса, она знала обо всех проблемах индустрии, работала только с проверенными людьми и нормально решала денежные вопросы.
Моим следующим местом работы стал Будапешт. Это очень классный город, в котором можно спокойно при знакомстве представиться порноактрисой и не поймать ни одного косого взгляда. Немного скучаю по этому ощущению. Я знала, что еду сниматься в «кастинге», но никогда не слышала о Пьере Вудмане. Он в некотором роде «снимает сливки»: к нему попадают новенькие, которых надо представить порномиру.
Меня привезли в отель, познакомили с Пьером. Он рассказал про формат. Все прошло спокойно, мы мило беседовали, он давал мне какие-то советы. Но во время именно этой съемки я допустила ошибку. Я сказала на камеру свое настоящее имя и дату рождения. И хотя мы оговорили перед съемкой, что это данные не под запись, Вудман ничего не вырезал. Мила — редкое имя, и с такой датой рождения во всем ВК я одна. Меня быстро вычислили.
В интернете есть сервис, который занимается сбором личной информации и компромата на публичных людей, в том числе и порноактеров. Настоящее имя, где живет, кто родственники, где бывает. Висит твоя анкета, под ней чат, куда куча комментаторов кидают информацию о тебе и обсуждают ее. Данные, которые не подтвердились, удаляют. На меня началась охота: я постоянно получала сообщения от людей, которые пытались со мной познакомиться и выведать что-нибудь, что можно продать этому сервису.
В какой-то момент мне написали в личку ВК: вот анкета, если не выкупишь ее, твои контакты узнают, чем ты занимаешься. Я их блокировала, игнорировала, но они продолжали писать с новых аккаунтов. Сам шантаж меня сильно не пугал. Я скрыла самые близкие контакты: ВК позволяет спрятать 15 человек. Но все равно было неприятно. Они знали обо мне слишком много: где училась, где раньше жила. С меня требовали 14 000 рублей за удаление этого досье, но другие девочки рассказывали мне, что после оплаты анкета никуда не исчезает. Я удаляла страницу, регистрировалась под новым именем, но меня все равно находили. Тогда я решила избрать единственно верную стратегию — тотальный игнор. Шантажисты не соврали. Все мои контакты получили ссылки на видео.
Шпион, выйди вон
Не могу сказать, что совсем не была к этому готова. Большая часть знакомых все равно бы узнала. После этой рассылки я получила интересный фидбэк. Много неадеквата было от одноклассников, с которыми я не общалась уже лет пять. Некоторые знакомые писали надменные неприятные вещи. Таких я осаждала, отвечая в духе «я за день получаю больше, чем ты за месяц». Одного молодого человека этот разговор, кстати, подстегнул к развитию своего бизнеса, и новых высокомерных сообщений он мне не слал. Кто-то спрашивал, не нужна ли мне помощь. И всего два-три человека написали: «Это круто и смело, ты мой герой». Многие просто молча отписались.
Родители тоже узнали. Как именно, я до сих пор не в курсе, мы это никогда не обсуждали. Но тогда они оба даже не попытались со мной открыто поговорить, и мне было обидно. Мама только скинула фотографию с какой-то съемки и спросила: «Что это?» Я ответила: «Это я», и диалог закончился. Родственники со стороны папы тоже узнали, с ними мы говорили о порно напрямую. С папой — нет. Но вот что важно: после моего вынужденного каминг-аута отец внезапно появился в моей жизни, извинился и стал искать общения. Потом вернулась мама. У нас всех не сразу, но наладился контакт, сейчас мы очень тепло и близко общаемся.
Я уходила в порно с четким намерением отсоединиться от родителей навсегда. Я хотела сделать так, чтобы их отказ от меня больше не был таким болезненным. Но получилось наоборот: они поняли, что уделяли мне мало внимания, и почувствовали себя виноватыми. Думаю, им важно было загладить эту вину и вернуть дочь. Я простила их. Семья — это классно.
Уход из профессии
Еще несколько месяцев после «кастинга» я продолжала сниматься. У меня были довольно высокие рейтинги: тогда был запрос на естественную, никак не измененную внешность, и я гармонично влилась в этот тренд. Меня звали в основном на тин-съемки из-за подросткового лица и хрупкой фигуры. В харде тоже снималась, но без анала: после второй анальной съемки я пришла в агентство и попросила убрать эту опцию. Решила, что доплата в 100 евро не стоит испорченного здоровья. За обычный хард платили 700 евро, с аналом — 800. Был еще один тяжелый момент, когда для одного БДСМ-видео я должна была ударить человека плеткой. Искусственной, конечно, но мне все равно было очень сложно: не выношу насилие в любом виде. Даже если партнер испытывает от удара искреннее удовольствие.
В остальном все было хорошо. У меня появились новые друзья в индустрии, я как приглашенная модель тусовалась на Каннском фестивале, познакомилась со многими киноактерами, в том числе с любимым Тимом Ротом, много путешествовала и больше не страдала от недостатка внимания. У меня появилась фанатская страничка в твиттере, мне регулярно писали фолловеры. Многие из них пишут до сих пор, с днем рождения поздравляют. По-моему, это очень трогательно. Если мне удалось хоть как-то изменить их жизнь к лучшему, я только рада.
Я не планировала возвращаться в старый мир: все мосты были сожжены и новый меня полностью устраивал. Все, как обычно, изменила случайность. Между съемками я встретилась в Питере с одним старым знакомым, и мы внезапно влюбились друг в друга. Я не решилась сразу рассказать про порно, но ему все равно донесли — кто-то из общих ВК-друзей, получивших рассылку. Его убеждали со мной не общаться, но он проявил удивительную стойкость. Мы серьезно поговорили — он не осуждал меня, просто переживал. Считал, что работа в порно — явный признак того, что с моей жизнью что-то не так. Пообещал заботиться обо мне и предложил переехать к нему в другой город, за несколько тысяч километров. Это решение далось мне нелегко, но я влюбилась очень сильно. Так закончилась моя карьера в порно. Я переехала, мы вместе уже шесть лет, у нас все хорошо.
О стигме и феминизме
Быть бывшей порноактрисой в адекватном обществе не трудно: я могу обсуждать этот этап жизни со своими друзьями, мы можем об этом шутить. Правда, мужьям некоторых моих подруг запрещено подписываться на меня в соцсетях, но это не проблема. Я давно решила, что чужие внутри- и межличностные конфликты меня не касаются. Хотя и для моего мужа тема порно до сих пор не слишком простая. Но мне важно, чтобы близкие понимали: я ничего не стыжусь, это важная часть моего становления и классный период моей жизни. Съемки, мое окружение в те полгода, новый мир, с которым я столкнулась, — все это вылечило меня от депрессии, закрыло вопрос со всеми моими дефицитами и, в конце концов, оставило в живых.
Я знаю, что в фемобществе многие считают порноиндустрию инструментом унижения женщин. Среди моих знакомых актрис было много разных девочек — некоторые из полных и очень благополучных семей. Их никто не заставлял сниматься, европейское порно — не сексуальное рабство. Не хочешь хард? Ок. Хочешь уйти? Иди. Все девушки в моем окружении относились к процессу съемок профессионально, как бы странно это ни звучало. Никто не страдал и не жаловался, по крайней мере, вслух. Ущемленными себя в правах мы тоже не считали. Да, наверное, в порно не приходят люди, которых все в жизни устраивает. Я знала одного актера, успешного немецкого хирурга, который тайно снимался по каким-то своим причинам. У меня были психологические проблемы до съемок, порно помогло мне с ними справиться. Хотя, наверное, я могла избавиться от них и другими способами.
Возможно, моя история — исключение из правил. Мне фантастически везло с агентом, коллегами, локациями. Кому-то не везет, кого-то обманывают, не платят, травмируют. Ни я, ни мои знакомые актрисы с этим не сталкивались, но я знаю, что так бывает. Тем не менее легальный порнобизнес заботится о здоровье актеров и защищает их.
В России я не могу рассказывать о своем прошлом всем подряд, потому что здесь нет здорового отношения к сексу. Тут почти никто не понимает, что порно — это сложный, физически изматывающий труд. Актеры должны вести себя профессионально, ответственно и суперкорректно, они находятся в мультикультурной среде и работают по 12 часов в день.
Еще труднее объяснить людям, что твой образ в порно никак не связан с тобой в реальной жизни. Все понимают, что Рэйф Файнс не Волан-де-Морт, но почему-то уверены, что все порноактрисы — злостные нимфоманки, которые пытаются затащить в постель сантехников и сводных братьев.
Интересно вот что: съемки в порно многие считают занятием зазорным, при этом деструктивное сексуальное поведение женщин в обычной жизни никто особенно не осуждает. Я говорю о девушках, которые одеваются и ведут себя вызывающе, манипулируют мужчинами, рушат семьи, негласно обменивают секс на блага. Мне кажется, реализовывать сексуальную энергию и потребность во внимании через порно гораздо честнее. Я всегда веду себя скромно и адекватно, никогда не даю поводов для ревности и искренне не понимаю, за что меня можно осуждать. Если я что-то и разрушила, то только свою собственную репутацию в глазах людей, не готовых принять новую меня.
https://snob.ru/entry/177503/?utm_source=im&utm_medium=social&utm_campaign=snob&utm_content=article