С Николаем я познакомился в 2001 году, когда совсем ещё молодым адвокатом помогал его матери получить временный вид на жительство в Израиле. Тогда я все ещё работал по найму и
тайком принимал собственных клиентов в офисе шефа после окончания рабочего дня. Дело матери Николая было предельно простым, моей работой Николай остался доволен, а я остался доволен гонораром за подработку. Позже я еще несколько раз помогал матери Николая продлить статус, заверял их документы и декларации, пока она не получила постоянный вид на жительство.
Через год или два после того, как я уже начал самостоятельную практику и обзавелся собственным офисом, Николай обратился ко мне снова с просьбой проконсультировать. Он назначить встречу в обеденное время, и я пригласил его на 12:00, полагая, что консультация продлится не дольше получаса, и я успею вовремя пообедать.
Уже сразу, как только Николай и его супруга Ольга зашли ко мне в кабинет, я обратил внимание, насколько они оба сконфужены и стесняются. Николай заикался больше обычного, а Ольга была вся пунцовая, как будто ко мне в офис она пришла пешком с другого края города. Усевшись в кресла напротив меня, они готовы были говорить обо всем, лишь бы не говорить о сути дела. Долго объясняли секретарше, что хотят пить, пока не остановились на простой воде “только не очень холодной” (Ольга), потом, как мне показалось, передавали мне привет от матери Николая, но, видимо, не так выразились, потому что позже выяснилось, что мать Николая умерла за несколько месяцев до нашей встречи. Дальше начали вспоминать, как они приходили ко мне в офис шефа и как много изменилось с тех пор. Они могли так рассуждать долго о том и о сём, пока я не сделал вид, что включаю счетчик, и не спросил напрямик, чем обязан этой встрече.
– Ну что ж, говори, – фыркнула Ольга и покраснела еще пуще прежнего, отвернувшись от супруга и отрешенно сосредоточив взгляд на невидимой точке где-то на потолке моего кабинета.
– Мы увидели в газете рекламу этой клиники, – собрался с духом Николай и вдруг снова замолк. Ольга всё также смотрела на потолок, делая вид, что разговор её не касается, и помогать ему не собиралась.
– Какой клиники, не стесняйтесь, вы ведь уже пришли, – решил я подбодрить клиентов, начиная понимать, что обед, видимо, придется отложить.
– Клиника “С”, они помогают с потенцией. У меня были… ну, есть проблемы … когда мы с женой … когда мы с ней это, – заикаясь, начал пояснять Николай, на пару секунд замолчал, и, наконец, решившись, выдохнул. – Когда мы с женой это, я не могу закончить.
Тут мне стало ясным, что обед придется не только отложить, но у меня еще и могут начаться проблемы с аппетитом, а Ольга то ли снова фыркнула, то ли поперхнулась, но это было так демонстративно, что Николай на пару долгих минут замолк, сосредоточившись на движении машин у меня за окном. Глядя на Николая, я понял, что он вошел в ступор, и мне не дано услышать от него дальнейшую часть истории, и для того чтобы их выпроводить, мне придется выслушать её от Ольги.
Я сосредоточил свой взгляд на Ольге и ей ничего не оставалось как принять инициативу рассказчика от Николая. Ольга откашлялась и сказала с сарказмом: “Он не может закончить, да!” – и характерным жестом сложенной у локтя с поднятым вверх кулаком руки обозначила безапелляционно, какие проблемы были у Николая. Тут Николай всхлипнул и судорожно уткнулся в свой стакан с водой, хотя стакан уже давно опустел. Мучать клиента и доводить его до обезвоживания я не собирался и, отреагировав на попытки Николая пить из пустого стакана, я попросил секретаршу добавить горемыке воды. Во время процесса выноса стаканов и внесения новых с водой Николай и Ольга сидели молча, не глядя друг на друга и избегая моего взгляда.
После обновления запаса воды, набравшись храбрости, рассказ продолжила уже Ольга, и дальше я позволю себе продолжать повествование слегка искаженными цитатами из поданного нами судебного иска с некоторыми вольными примечаниями от себя и комментариями непосредственно Николая и Ольги. Комментарии эти по причинам вполне понятным – как вы сами увидите – не были включены в иск.
Такого-то числа Николай с Ольгой пришли в приемную клиники, где их принял врач. Собеседование с врачом продолжалось десять-пятнадцать минут (в иске мы написали «примерно пять минут»), врач задал Николаю несколько коротких вопросов – про возраст, про семейное положение, про детей, про состояние здоровья и про причину, которая привела Николая с Ольгой в клинику. “Не стоял у него,” – на всякий случай с вызовом подчеркнула Ольга, но в иске, по настоянию Николая и после того, как я покопался в медицинских словарях, мы все-таки написали “задержка эякуляции”.
Врач очень спешил, в коридоре его ожидали другие страждущие, готовые расстаться с энной суммой денег клиенты, и после короткого собеседования, значительная часть которого ушла на оформление предоплаты в размере тысячи баксов с карточки (“На десять равных платежей”, – на всякий случай уточнил Николай), сделал Николаю укол в детородный орган. Николай начал было уточнять, куда именно ему сделали укол и даже привстал, видимо, с намерением наглядно продемонстрировать место, но я от одной мысли, что укол сделали ТУДА, почувствовал холод в паху и, окончательно потеряв аппетит на ближайшие дни, очень доступно дал понять, что информации для меня более чем достаточно.
До и после укола, написали мы в иске, врач не удосужился объяснить Николаю, какие могут быть последствия от укола и что ему делать в случае, если что-то пойдет не так. Истинная причина, по которой Николай и Ольга не дослушали врача, была намного более прозаичной. Сразу после укола, почувствовав обещающее затвердение в области, которую Николай пришел исцелять, они с Ольгой поспешили взять такси (в клинику они приехали на автобусе) и поехали домой, чтобы немедленно протестировать пробуждение спящего богатыря.
Далее версии Николая и Ольги несколько разошлись. На одной из встреч, наедине со мной и в расчете на мужскую солидарность, Николай утверждал, что, вновь почувствовав силу в чреслах, за несколько часов он порадовал Ольгу (цитирую)во всех возможных позах и во все анатомические отверстия, пока от неё не пошел пар. Я опешил и с некоторым опозданием остановил этот словесный поток, сказав Николаю, что для меня подробностей слишком много. Несколькими месяцами позже при составлении письменных показаний меня что-то дернуло за язык сказать Ольге, что ей ведь понравилось, на что Ольга, презрительно фыркнув, ответила, что Николай потыкался в неё минут десять-пятнадцать в миссионерской позе, сильно натер ей там с непривычки и откатился в сторону с грозящимся выскочить из груди после забытой с годами нагрузки сердцем.
На данном этапе версии моих клиентов временно сошлись, чтобы вскоре разминуться снова – оба признали, что через несколько часов после укола член Николая всё ещё был в состоянии непрерывной эрекции, как мачта без признаков усталости. Тут я не к месту вспомнил легенду о египетском фараоне, детородный орган которого оставался в возбужденном состоянии и после смерти прорвал свитки, в которые посмертно был закутан фараон, чем воспользовалась супруга покойного. Совершив соитие со своим покойным мужем в позе наездницы, она забеременела и родила какого-то славного правителя.
Ольга в позу наездницы садиться отказалась и попробовала облегчить муки мужа обыкновенным испытанным петтингом, но через двадцать минут у неё затекла рука от локтя, и она прекратила усилия (“Пять минут подрочила и пошла спать!” – обиженно сетовал Николай). В течение ночи облегчение к Николаю не пришло, а утром Ольга категорически отвергла его попытки себя оседлать для повторного кувыркания, жалуясь на жжение и натёртость. Всё ещё с возбужденным членом, кое-как уложив его вдоль бедра и прижав узкими трусами, Николай вышел на работу, где, ввязавшись в рабочую рутину, подзабыл про член, и к обеду тот обиженно поник и вернулся в обычное до-укольное состояние.
На второй встрече в клинике через несколько дней, в течение которых Николай и Ольга отходили от последствий первого укола, супругов принял уже другой врач, который обстоятельно выслушал рассказ о приключениях Николая (видимо, все-таки, в меньших подробностях, чем я) и резюмировал, что всё прошло в рамках нормы. Врач сказал, что состояние потенции Николая не такое уж безнадежное, и решил уменьшить количество вкалываемого лекарства, а в случае повторной продолжительной эрекции рекомендовал обратиться в телефонную службу клиники. Вторая встреча в клинике также закончилась уколом, но на этот раз умудренные прежним горьким опытом и несколько разочарованные друг другом Николай и Ольга уже поехали домой на автобусе, не спеша. Николай с твёрдым намерением отбить, хоть с минимальной для себя пользой, заплаченную штуку баксов, а Ольга, чуть обреченно раздумывая, что у отношений, не отягощенных сексом, есть множество своих преимуществ.
После второго и третьего укола, отбивая штуку баксов, Николай с горем пополам выполнял супружеские обязанности. Ольга от безнадеги прикупила лубрикант – я не к месту вспомнил анекдоты про Вовочку и вазелин – и видимость семейной постельной жизни начала налаживаться. Ольга понимала, что на продолжение терапии и дополнительные уколы за добрых три четверти его месячной зарплаты супруг не пойдёт, и мудро решила перетерпеть тяжкую женскую долю.
Четвертая встреча была снова с первым врачом, халатным максималистом, который колол Николая при первой встрече. Видимо, Николай пожаловался на недостаточный эффект после двух первых уколов, и врач решил вколоть ему снова увеличенную дозу. После недлительного супружеского секса (“Двадцать минут!”– Николай, “Минут пять от силы!” – Ольга), жена повернулась на бок, а Николай остался один на один со своим возбуждением.
Глубокой ночью через несколько часов неубиваемой в результате четвертого укола эрекции Николай почувствовал боль в паху, но дозвониться в клинику не смог – рабочие часы учреждения уже закончились. Эрекция и острые боли не прекращались у Николая всю ночь, и только в восемь ноль две ему удалось дозвониться в клинику, оторвав ещё сонную телефонистку от первого стакана кофе. Кое-как объяснив свою проблему девочке на ломаном иврите, Николай ждал еще минут двадцать, пока ему перезвонил врач с рекомендацией немедленно обратиться в приемный покой.
На этом месте особо впечатлительным рекомендую подумать, хотят ли они читать дальше. У некоторых может надолго пропасть аппетит, а некоторые могут начать слегка заморачиваться в постели. Ну ладно, я предупредил!
С горем пополам натянув штаны и оставив полуоткрытой ширинку, Николай с Ольгой поехали на автобусе в приемный покой, хозяйственной сумкой прикрывая взбугрившую штаны Николая мачту, норовившую прорвать застегнутую часть ширинки, прямо как тот легендарный фараонов фаллос свитки. Минут десять, стараясь не смотреть на других пациентов, Николай ждал в очереди у окошечка приемного покоя, до того, как его пропустили в святая святых, и за занавеской врач с медбратом проверили на ощупь состояние его детородного органа. Позже в присутствии двух медсестер, которые, как казалось Николаю, подозрительно хихикали во время процедуры, врач начал промывание члена, вставив туда две длинных иглы. Да простит меня читатель, но каждый раз чувствуя холод в собственном паху, я не вникал досконально в процесс и не могу описать точное местонахождение каждой иглы. В иске мы очень реалистично, хоть и немедицинскими терминами, описали, что через одну иглу Николаю вливали в член лекарство, а через вторую выпускали. Процедура длилась минут сорок, и Николай, забыв о присутствии медсестер, карабкался на стены от боли (“И при этом визжал как свинья,” – недобро добавила, в очередной раз не для цитирования в рамках иска, Ольга).
В клинику Николай больше уже не обратился, не добрав несколько уколов, но клиника отказалась вернуть Николаю деньги. После агрессивной откачки и промывки его детородного органа, Николай больше не вступал в интимные отношение с женщинами. Ко мне пара обратилась примерно через полгода после происшествия, когда Николай уже мог выходить на улицу, не оглядываясь на людей. “Мы теперь разводимся,” – очень к месту, в самом конце повествования добавила Ольга (позже я узнал, что уже задолго до описанных событий у Ольги был другой мужчина).
Мы подали иск против клиники и на предварительных заседаниях (без участия клиентов), мне приходилось сдерживаться от улыбки, отвечая на каверзные вопросы судьи. Моему коллеге-оппоненту было не лучше, чем мне – ему приходилось объяснять недостаточные проверки, халатное отношение, отсутствие четких инструкций и недостаточные часы работы телефонного центра клиники. Кое-как мы преодолели слушание свидетелей – адвокат клиники, видимо, опасался неожиданных красноречивых ответов и не задавал вопросов об интимной жизни Николая и Ольги. Ольга дала свидетельские показания очень достойно (“Я ее мотивировал финансово,” – сказал мне после процесса Николай), утверждая, что после того, как она оказалась свидетелем того, что произошло в приемном покое, она не могла дальше продолжать жить с Николаем как с мужчиной.
Тем не менее, судья не поверил в причинно-следственную связь развода, но, приняв во внимание все обстоятельства дела, особенно, учитывая отсутствие доказанного постоянного ущерба и вреда здоровью (Николай решил сэкономить и отказался оплачивать экспертные заключения врачей специалистов), всё-таки решил присудить Николаю компенсацию за моральный ущерб в размере 30.000 шекелей (примерно 7.500 долларов). После перерасчётов со мной и с Ольгой Николаю осталась примерно третья часть этой суммы.
Они с Ольгой развелись. Она осталась в Хайфе, и у нее новая семья. Николай куда-то уехал и на моем горизонте больше не появлялся. Клиника, кажется, обанкротилась. С тех пор, каждый раз, когда я захожу к судье, у которого я вел то дело, с чем-то новым, он улыбается и спрашивает меня, не принёс ли я ему снова дело про укол ниже пояса или что-то другое, не менее пикантное. Судье очень нравится рассказывать всем адвокатам, присутствующим в зале суда, нюансы того предыдущего дела. Когда в последний раз я пришел к нему с делом о недоделках при ремонте дома, кажется, он разочарованно вздохнул. Срок давности дела Николая истёк, поэтому я решил опередить судью и рассказать свою версию этой истории, пока судья не повесил её в своём Фейсбуке 🙂
https://snob.ru/profile/30206/blog/110301