Одной молодой женщине срочно нужны были деньги.
Она купила новое пальто в красно-бурую клетку, а к нему лохматый черный берет, бордовые перчатки, облегающие руку, как вторая кожа, пластиковую сумку-баул с большой пряжкой и сапоги из резины, разрисованные маками. Аксессуары обошлись дороже, чем пальто, платить за квартиру оказалось нечем, и хозяин мог в любой момент попросить их с мужем вон — за такое-то жилье (с отремонтированной ванной, солнцем в спальню и большой кухней), только свистни, и моментально выстроится очередь.
С мужем у них были современные отношения, — то есть за квартиру платила она, а он мог исчезнуть из дома на несколько дней. Раз, проснувшись совершенно одна в своей спальне, похожей на сырную дольку, она, еще не вылезая из постели, раскрыла ноутбук, стала читать записи виртуальных друзей, а там наткнулась на объявление. «Девочки, кому нужна подработка?» — писала одна френдесса, ни имя, ни фотография которой нашей героине ни о чем не говорили.
Он нажала на ссылку и вышла на лысую, ничем не украшенную страницу, где был один только текст по-английски — очень простой, хватило и ее школьных знаний. Некое агентство искало красивые ноги. Оно обращалось к моделям, актрисам и просто молодым женщинам, у которых есть «pretty feet». «…столько-то долларов за „footsessions“… Вы остаетесь одетыми… Все 100% легально…».
Она подумала, что, дожив до 27 лет, и не знает красивые ли у нее ноги.
Двадцать семь — и не знает!
Мысль эта так увлекла ее, что, откинув одеяло, она принялась рассматривать свои ноги — так, словно видела их впервые, словно не ей они и принадлежали.
Ухоженные — да, с педикюром — да, с пальчиками без всякой кривизны и шелковистыми пяточками. Все это было, но считать ли набор этот красивым — она не имела понятия.
Интернет ей тоже не помог. Один американский режиссер в интервью спел женским ногам целый гимн, а в пример привел ступни одной известной актрисы, у которой был сорок четвертый размер.
У нее был тридцать шестой.
Она поискала в Интернете еще и нашла рассказ про изуродованные ноги аристократок в средневековом Китае — им в детстве туго обертывали стопы, чтобы с годами превратить их в стручки, — для ходьбы они предназначены не были, женщины не могли самостоятельно добраться даже до сортира, и нужны были служанки, чтобы поддерживать их с обеих сторон.
Ее, в принципе, все устраивало в своем теле: у нее были светлые волосы — густые и длинные, упругая маленькая грудь, тонкая талия и уютная попка. Прежде, оценивая себя, она видела и аккуратные лодыжки, удлиненность ляжечек, а на ступни, на красоту их или некрасивость, не глядела, пусть и не забывая делать пальчикам педикюр.
Красивы ли? Хороши?
В конце объявления была ссылка на другую страницу тоже почти лысую — там была простенькая анкета. Она заполнила ее (имя, телефон), прикнопила фото с пляжа, и нажала на «send».
Ей нужны были деньги, но главным было все-таки то, что она ничего не знала про свои ноги.
Ей двадцать семь, и пора бы знать о своем теле все.
Ей позвонили быстро — в тот же день. Женщина на странно воркующем русском сообщила, что кандидатура ее теоретически подходит, нужно только сделать фото ее «фит».
— Что сделать? — не без испуга спросила героиня.
— Фи-ит, — напомнила та строчку из объявления, и рассказала, в каких ракурсах следует сфотографироваться. По словам ее, особенно важно показать отсутствие плоскостопия, поскольку клиент очень ценит изящный прогиб женских «фит» и именно это обстоятельство делает их «прэтти».
Незнакомка назвалась «Джессикой» — и это героиню почему-то успокоило. Хорошенько отмыв ноги, намазав их кремом, как просили, она сделала несколько фотографий на телефон и отправила снимки куда попросили.
А уже через два дня, непоздним вечером понедельника, она сидела в просторной комнате, напоминающей аквариум, и смотрела, как внизу, по каналу, течет серая вода, а над водой плывут темные тучки (был пасмурный день).
Джессика сказала, чтобы, придя в это офисное здание (похожее на несколько аквариумов, сложным порядком составленных друг на друга), она представилась вахтеру, а он знает, куда ее отвести.
Так она и сделала, проехав с деловитым юношей в сине-золотой униформе в лифте на последний этаж, где дверь была только одна, а за ней располагался большой стеклянный стол, еще там был стеклянный же столик с кофейными чашками, сахарницей, термосом из темно-коричневого пластика и конфетами в открытой коробке, а возле огромного окна во всю стену находились два неприлично красных кожаных кресла, в одно из которых она села и закинула ногу на ногу (спросив себя заодно, сделала она это движение по привычке, или хочет показать товар лицом).
На эту встречу она надела деловой бежевый костюм с юбкой выше колена — об официальном «дресс-коде» ее попросила Джессика, особо подчеркнув, чтобы ни чулок, ни колготок на ней не было.
В комнату (нет, скорее, все-таки в зал) вошел мужчина средних лет в синем костюме. Лысоватый, несколько потертый блондин с оттопыренными ушами. Он улыбнулся кончиками малокровных губ, предложил ей кофе.
— С молоком? — наливая из термоса, уточнил он.
— Нет, спасибо.
— Сахар?
— Нет, спасибо, — принимая из его рук блюдце с чашкой дымящегося напитка, она переменила положение ног (снова не сумев понять, с умыслом или без).
— Пейте, — попросил он.
Поддернув брюки, он встал на колени и согнулся перед ней, как в молитве.
Он снял с нее туфли, достал из внутреннего кармана пиджака какой-то тюбик. Она могла видеть сложно устроенный цвет его волос, огибавших озерцо белой лысины на манер пляжа: волосы его были совсем светлые у корня, затем, не спеша, темнели, а на конце, истончаясь, золотисто поблескивали.
Потихоньку выдавливая из тюбика мазь, он начал втирать ей в ноги прохладу, которая, пораздумав, теплела: понемногу в пальцы, один за другим, начиная с большого — далее круговыми движениями по верху стопы — потом к косточке на внешней стороне, словно прорисовывая ее заново — далее вдумчивые касания пятки — и осторожным перестуком по подошве — и снова к пальцам, там уже потягивая их из стороны в сторону, словно проверяя, правильно ли, хорошо ли сидят жемчужинки на своих местах.
И другая нога — точно также, и ни один миллиметр стопы ее не остался без бережного, тщательного внимания. Затем, чуть помедлив, он наклонился еще ниже и, оперевшись об пол еще и локтями, стал целовать ее стопы.
Она вздохнула. Губы его были нежные, сухие, сильные.
Потом и язык у него пошел в дело, — медленно, тонко, влажно, — и немножко зубы.
Чашку с кофе она не расплескала, но допить до конца не смогла, в итоге поставив ее, непорожнюю, на пол рядом с креслом.
Оргазмом свои ощущения назвать она не могла: вначале было щекотно, затем по телу — вверх — побежала волна, следом другая, третья, растворяясь где-то в корнях волос, мелкими крупинками рассыпаясь по ушным раковинам,.
В какой-то момент, словно по звонку, он замер и, резко выпрямившись, поднялся с колен и аккуратно одернул брюки. «Footsession» наступил конец.
Красивые ли у нее ноги, он не сказал. Поблагодарил только, вежливо улыбнулся (лишь дрогнули кончики бледных губ; плохие зубы?). Она надела туфли, встала, потянула поближе к коленям слегка задравшуюся юбку и, тряхнув волосами в несколько растерянном «прощайте», пошла к выходу.
По дороге она сильно боялась упасть.
Можно бы сделать вывод, что на главный вопрос она ответ получила — ведь улыбнулся, значит, ему понравилось. Но все равно, принимая перед сном душ, она снова и снова спрашивала себя: насколько же «прэтти» ее «фит»?
Через неделю Джессика позвонила ей опять, и она опять приехала по известному адресу. Тогда она обратила внимание, что ноги лопоухого человека обуты в туфли слишком узкие — остроносые, они были настолько тесны, что под мягкой кожей можно было разглядеть, похожие на обрубки, короткие пальцы. Ноги его были лапами.
И было так раз за разом. Так поняла она, что значит слово «нега».
Ноги ее словно зажили самостоятельной жизнью. Они были вместе с ней, исправно исполняли действовали, но героиня, вглядываясь все больше, научилась замечать их собственную жизнь: иногда ступни ее приобретали красноватый оттенок — на них словно накидывали мелкую сеть; они могли немного распухать или напротив становиться тоньше, проявляя по бокам тонкие синеватые жилки. А иногда, отдохнув, выспавшись, и сама она не могла налюбоваться на свои ножки, две аккуратные египетские лодочки, готовые с легкостью плыть по реке жизни, жизнью ничуть не испорченные.
Со временем она с закрытыми глазами могла воспроизвести каждый изгиб своих ног, включая невидимые арфы плюсны и крошечные палочки фаланг. Но красивы ли они? — она ответить так и не могла.
Ничего не могла сказать ей и педикюрша-калмычка, которую она себе завела.
Они встречались еще и еще. Деньги — в точности по прейскуранту — исправно падали на ее счет. А однажды муж вернулся после очередного многодневного отсутствия и никого дома не обнаружил. Опустела сырная спаленка.
Исчезла и интернет-страница с объявлением «GirlsWithPrettyFeetNeeded (Age 18 — 30)».
Они — я так думаю — счастливы. Прежде, чем исчезнуть из своей квартиры, да и из этой истории тоже, героиня узнала, что не бывает ступней красивых и некрасивых. В мире ног нет вкусов усредненных, единых на всех. Там все, в отличие, например, от мира лиц, крайне индивидуально.
По крайней мере, в том — нижнем — мире мы абсолютно свободны.
— По крайней мере…, — сказал героине новый ее герой, как-то по особенному эту фразу подчеркнув…».
http://snob.ru/profile/7999/blog/101726